Елена Цаллагова: "Совсем не обязательно, чтобы оперу любили все"

Солистка нескольких европейских театров, лирическое сопрано Елена Цаллагова побеседовала с нашим журналом о сложностях профессии оперного певца, Мелизанде, таланте, жизненном предназначении, творческих планах и мечтах.

Вы поете не только в Немецкой государственной опере, но и в Париже, и во многих других европейских театрах, и даже в США. Как Вам удалось стать столь востребованной? С чего все началось?

Думаю, само собой ничто в этой жизни не получается – нужно приложить труд, но могу сказать, что я всегда мечтала об этом. Началось все с лицея искусств, а вообще мои родители – музыканты, и мы всегда жили в особой атмосфере. Знаете, в детстве для меня не было важно, буду ли я петь или танцевать. Даже сейчас мне кажется, что в искусстве все очень взаимосвязано, что я не певица, а даже не знаю кто – просто performer на сцене, наверное.

Я училась в специализированной школе, в лицее искусств, на хореографическом отделении. Люди обычно не любят вспоминать школу и уроки, и я никогда не вспоминаю занятия химией или физикой, к своему стыду, но могу сказать, что я очень много получила в лицее. У нас было три отделения: шахматисты, музыканты и хореографы – однако увлекались мы всем понемногу. Я занималась классическим балетом по 4 часа в день в течение 10 лет, а потом после школы еще оставалась на драматический кружок. Хореография – это очень сложно, это поистине адский труд. Тем более, русская школа балета – это всегда немного больше, чем у других. Но когда папа сказал, что балет не для меня, я очень плакала.

Так вот, сначала был лицей искусств, потом – училище искусств им. Валерия Гергиева во Владикавказе, где я закончила два отделения – джазовое и классического вокала. Потом Санкт-Петербургская консерватория, где я училась у Новиченко, у педагога Анны Нетребко. Ой, я столько училась, боже мой. Всевозможные академии: и Академия Мариинского театра, и Академия в Париже в Opera Bastille, и Академия в Пезаро.

Как Вы полюбили оперу?

В детстве я и подумать не могла, что буду петь оперу. Первая опера, которую я услышала, была на немецком языке. Это был Вагнер. И для меня это было странно и страшно. Я не могла понять, зачем там так много кульминаций. Знаете, что-то иногда не любишь, потому что не знаешь это, не привык к этому. Но все приходит с опытом, просто нужно приложить усилия.

Сложно ли быть оперной певицей?

Сложны все профессии, мне кажется. Вообще все. Я не могу сказать, что быть оперной певицей безумно трудно физически. Я занималась балетом, и мне кажется, это намного сложнее. В опере сложно морально и технически. В опере должна быть полная концентрация и еще нужно думать на опережение. Ты должен как бы "иметь все кнопки" в экстренных ситуациях, то есть не отставать, не потеряться и еще иногда давать реплики партнерам на сцене, когда кто-то что-то забыл. От этого очень устаешь.

А часто с Вами случались форс-мажорные ситуации на сцене? Можете рассказать о них?

Что-то очень экстренное не могу вспомнить, честно говоря. Но вот в одном театре как-то за кулисами на певца в роли Зигфрида кто-то вылил воду, может быть, даже специально. Он вышел, конечно, на сцену, но потом был скандал. Вот этот момент для певца тоже сложен: что бы ни случилось, ты должен выйти на сцену. Ты должен абстрагироваться от всего, что у тебя происходит в жизни, что ты хочешь или не хочешь, и всегда давать на сцене 100 процентов, всегда быть радостным, если это нужно, всегда находиться в каком-то трансе. На сцене ты уже не ты.

Как Вы настраиваетесь перед спектаклем?

Все зависит от роли, наверное. Если это Доницетти или Моцарт, что-то легкое и не совсем драматическое, то я слушаю веселую музыку, прыгаю… для меня очень важно разогреть все тело. Я обязательно растягиваюсь на станке или делаю какие-то упражнения. Я даже могу не распеваться, если я разогрела тело перед спектаклем.

Когда мы приходили к Вам на съемку перед спектаклем, то за полчаса до выхода на сцену Вы, кажется, совсем не волновались, спокойно говорили со всеми и никуда не прятались, чтобы сосредоточиться. Это всегда так?

Нет, это зависит от спектакля. Перед премьерой я, конечно, бы болтала меньше. Вообще для меня очень важны люди, которых я встречаю перед спектаклем в течение всего дня. Они должны быть позитивные и приятные. Правда, когда ты много общаешься с кем-то, то иногда чрезмерно расходуется энергия. Если до выхода на сцену случается какой-то негатив, то это еще больший импульс. Еще перед спектаклем нужно спать как можно больше, и самому быть в хорошем настроении… и быть в настроении поделиться своим настроением. Самое основное в профессии певца, мне кажется, – умение распределять энергию, а даже не знание партии, хотя это само собой разумеется.

Что следует есть перед спекталем?

Лучше всего – итальянская кухня. Нужно есть за два часа до выхода на сцену, потому что, если ты поел и идешь петь, то твоя энергия будет направлена не на то: на переваривание пищи, а не на выступление. В антрактах перекусываю шоколадкой или бананом.

Расскажите, пожалуйста, про самый необычный спектакль, в котором Вы принимали участие.

Ой, Вы знаете ответ, мне кажется.

"Пеллеас и Мелизанда" в Парижской опере?

Да (смеется). Это было самое необычное и в то же время самое нормальное и естественное для меня. Этот спектакль – что-то очень особенное и вечное. Мне кажется, "Пеллеас и Мелизанда" – пример большого искусства, настоящей музыки, истинных чувств и эмоций. Сочетание "Дебюсси, Боб Уилсон и "Пеллеас и Мелизанда" – историческое явление. Я очень рада, что тоже что-то внесла в него. Знаете, когда я спрашиваю людей, которые побывали на спектакле, понравилось им или нет, то сразу по их ответам могу многое сказать о них самих. У меня даже о своих знакомых поменялось мнение. Я читала всю критику на этот спектакль, потому что мне очень интересно узнать, как зрители относятся к нему.

Фотограф Charles Duprat

Кто такая Мелизанда, как Вы считаете? Ни в либретто, ни в пьесе Метерлинка нет точного ответа на этот вопрос.

Она мистическая, и мне нравится, что никто до конца не понимает, кто она такая. И я тоже, хотя была в ее "шкуре". Но я могу сказать с уверенностью, что этот образ очень привлекателен. Столько красок можно найти в этих оттенках синего… Это для эстетов, для людей, которые понимают и чувствуют чуть больше, чем все остальные. Это не для всех.

Она человек, но праобраз Евы. Она чисто женское начало, в ней нет ничего от мужчины. Мне кажется, у всех людей есть и женские, и мужские черты, допустим, Бах – это соединение мужского и женского начала для меня. В Мелизанде же этого нет, она чистая женщина. Вообще все образы в этой опере гипертрафированы и представлены в чистом виде. Голо – брутальная мужская энергия, Пеллеас – более лирическая мужская энергия…

Как Вы относитесь к другим современным оперным постановкам? Как Вы думаете, сейчас зрители ходят в театр, чтобы смотреть новые постановки или чтобы все же слушать музыку?

Конечно, самое главное – это музыка. Люди меньше всего думают о постановке, когда видят такие известные оперы в афишах, как "Травиата" или "Кармен". А когда идет что-то новое, когда зрители не очень уверены в том, какая это будет музыка, то им, естественно, хочется получить удовольствие от спектакля. Зрители, конечно, разные, но театр старается работать на массы. Есть люди, которые ходят в оперу постоянно, это совсем другая публика, и как раз на них мы очень рассчитываем. Они готовы воспринимать что-то новое, потому что они уже видели "Свадьбу Фигаро" в корсетах не один раз.

Нельзя сказать, что все современные постановки плохие, но многие зрители так думают, и очень жаль. В Антверпене скоро будет очень интересный эксперимент с "Искателями жемчуга". Постановкой будут заниматься люди, которые раньше никогда не имели дел с оперой – очень талантливые фламандские режиссеры. Мне очень понравилась их идея, так что я решила участвовать. Знаю, что не все на это пойдут, особенно певцы, которые поют чисто классический репертуар, но я считаю, что опера должна куда-то двигаться… Ну сколько можно смотреть одни и те же классические постановки?

Опера – искусство элитарное? Или каждый человек может полюбить оперу со временем?

Наверное, элитарное. Я вовсе не за то, чтобы оперу любили все, это совсем не обязательно. Просто, конечно, очень хочется выходить на сцену и видеть полный зал. Ну, в основном, так и происходит, потому что очень много людей стремятся полюбить оперу. Но опера никогда не была массовым искусством и, наверное, никогда не будет.

А Вы как зритель часто бываете в театре?

Я стараюсь, мне нравится театр. Больше всего я люблю ходить в концертные залы и слушать инструментальную музыку, потому что там тебе ничего не насаждают – никакие постановки, никакие видения – ты просто слушаешь и наслаждаешься, особенно здесь, в Берлине, где столько концертов и потрясающих музыкантов. Я бы очень хотела быть дирижером или играть в оркестре. Мне это очень интересно.

Оперу, конечно, тоже слушаю, но не часто. Если я иду смотреть оперный спектакль, то у меня сразу совсем другая оценка происходяшего, я как будто на работе. Я не могу полностью насладиться и все время слежу: как сыграли – громко, тихо, почему сделали это, почему не сделали то, как голос звучит, в том ли месте… Это мешает, и от этого очень сложно абстрагироваться. Как профессионал, да, я оперу люблю больше всего, потому что в ней нахожу свое счастье, и вся моя жизнь в ней.

Как Вы считаете, талантливый человек всегда найдет дорогу к успеху?

Это зависит от разных личностых качеств, от степени амбиций, от того, хочет ли человек чего-то добиться, но, самое главное, мне кажется, чтобы человек на себя смотрел правильно и адекватно, чтобы он знал, на что он способен. Неталантливых людей не существует, человек всегда в чем-то да талантлив, но когда он переоценивает свои силы, это не приводит ни к чему хорошему.

Обязаны ли талантливые люди развивать те способности, что у них есть?

Обязаны – нет. Каждый волен делать то, что ему по душе. Мне кажется, что не все должны быть на сцене… Столько людей поют дома, для друзей и делают это потрясающе. А вообще талант без трудоспособности – это ничто. Талант на троечку, а работоспособность на пятерку, вот тогда будет результат. Хотя даже не на пятерку, наверное, а на все десять.

Как Вы думаете, что страшнее: когда по-настоящему талантливый человек не известен или когда кто-то бездарный очень известен?

Я всегда думала, что люди, которые чего-то добиваются, добиваются этого не просто так. Это значит, что у них есть навыки или какие-то определенные качества, которые отличают их от других и дают им возможность чего-то добиться. Получается, они уже не бездарности. Мне кажется, что у нас в опере такая конкуренция, что на определенном уровне о бездарных людях не может идти и речи, то есть все талантливы и все работоспособны. Пожалуй, так.

Вы ощущаете себя звездой?

Я чувствую себя звездой, когда я с родными, потому что я могу поделиться своими успехами. Мне очень приятно, что то, что в меня вкладывали столько лет, принесло плоды и не прошло напрасно. Я очень благодарна своим учителям и вообще всем людям, которые сыграли какую-то роль в моей жизни. Я благодарна Deutsche Oper Berlin и Парижской опере. Я всегда чувствую какое-то душевное тепло в этих театрах, что для меня очень важно.

О чем Вы мечтаете сейчас?

Выучить партию Травиаты (смеется). В сентябре будет мой дебют в Deutsche Oper. А еще хочу больше петь барокко.

Поппею спеть не хотите?

И Поппею хочу, очень. Это мечта. Столько вообще мечт у меня, столько всего хочется спеть… особенно мечтаю исполнить что-то абсолютно новое, необычное, поэкспериментировать.

Что Вы можете пожелать человеку, который хочет полюбить оперу, но не знает, с чего начать?

Не нужно себя заставлять. Все должно происходить само собой. Это как в отношениях, наверное. Если не завязывается любовь с оперой, то не нужно себя мучить. Важно прислушиваться к себе. Опера – такой жанр, в котором можно найти все, но не обязательно любить оперу. Хорошая классическая музыка также обладает лечебным действием и переносит нас на новый духовный уровень, ведь музыка существует столько, сколько существует человечество.

---

Фотографии: Karolina Kazana, специально для Voci dell'Opera