Анна Нетребко: "Адриана - дива, и это слышно в ее музыке"

В нашем новом интервью с великолепной Анной Нетребко мы решили побеседовать не о жизни и не о “взгляде” на искусство, а об одной из самых красивых итальянских опер — "Адриане Лекуврер" Франческо Чилеа.

Вы согласны с тем, что опера “Адриана Лекуврер” несколько недооцененная, но между с тем новаторская?

Не могу сказать, что она новаторская, но это непростая опера. Она немного странная и не на любой вкус. Я могу понять людей и интендантов театров, которым “Адриана” не нравится. В этой опере есть как интересные моменты, так и немного затянутые. Иногда кажется, что некоторые сцены можно было бы сократить, поскольку они повторяются. Наверное, поэтому эту оперу нелегко петь: здесь легко уйти в “переигрывние” и “перепевание”.

Для “Адрианы” нужны хорошие исполнители и певица, которая знает, как правильно сыграть главную героиню. Если Адриана, которая выходит на сцену, не личность, не актриса, не дива в хорошем смысле, то тогда этой оперы не получится. Я знаю, что некоторые певицы неправильно берут первую фразу "Я скромная служанка создателя", на самом деле стараясь показать скромность Адрианы. Но это неправда, Адриана так не считает, она так только говорит. Адриана — дива, и это слышно в ее музыке. Каждый раз, когда она появляется на сцене, ей предшествует волшебная мелодия. Она несёт за собой всё, в том числе и искусство. И такие ее слова, как "Scostatevi, profani!", - это не просто так. В этой опере есть потрясающе красивые места, фразы, вызывающие слёзы, сильные моменты, связанные с принцессой, и эффектные музыкальные места.

Это одна их немногих трагических опер, которая заканчивается на пиано и в мажоре. Как вы думаете, почему?

Я думаю, потому, что Адриана в конце оперы наконец-то уходит от кошмара последних дней, от этого ужаса ревности и отвергнутости, с которым она столкнулась... уходит в какой-то другой мир.

Какие записи помогали вам готовить эту партию?

Я слушала Магду Оливеро и смотрела Даниэлу Десси из Ла Скала. Это те певицы, которые мне понравились больше всего. Даниэла Десси потому, что она очень настоящая певица. Все, что что она делала и пела, наиболее приближено "к тексту”. У этой оперы очень много и традиций, и отступлений, и тут нельзя сказать, что нужно петь come scritto. Здесь очень много разных вариаций может быть. Версия Десси показалась мне сделанной с большим вкусом.

Что касается Магды Оливеро, то это что-то потрясающее. Она совершенно дикая, ее голос нельзя назвать красивым, а исполнение идеальным. Ее голос во всевозможных местах, он дрожит и трясётся, она кричит, визжит и все что угодно, но это все вызывает потрясающий восторг. Ее Адриану обязательно нужно послушать тем, кто хочет познакомиться с этой оперой.

Наверное, особенно монолог?

Монолог потрясающий там, да. Также, кстати, много версий насчет монолога, насчет того, как это должно быть. Каждый выбирает свое. Свой монолог я брала немножко с Беллы Ахмадулиной. Я посмотрела, как она читала нараспев, и мне показалось, что это должно быть так, с каким-то таким пением и надрывом. Монолог должен вызывать странную реакцию у зрителя: шок, неудобство, дискомфорт. То ли это человек говорит, то ли нет, то ли это завывание... Он может быть прочитан более спокойно, но мне показалось, что нужно так.

“Адриана Лекуврер” считается оперой для певиц на закате карьеры. Почему вы решили ее петь на пике вашей карьеры?

Потому что предложили (смеется). Я могу согласиться, что ее поют на закате карьеры, потому что петь ее очень просто, правда, она очень длинная. Для этой оперы обязательно нужно иметь низкие ноты, пиано наверху и довольно плотный центральный регистр, который вам понадобится в дуэте с принцессой, которая как иерихонская труба, как правило, и в дуэтах с Маурицио, где оркестр очень плотный. Этот регистр должен быть очень ровным, что очень трудно сделать начинающим певицам. Это может разрушить голос. И потом, конечно, там очень много криков и всхлипов.

Плюс еще почему. Адриана должна быть зрелой женщиной. Ей было 38 лет, когда она умерла, у нее было трое детей. Если это перенести в наше время, то это практически 50-летняя женщина. У нее было очень много любовников, она была очень интересная женщина, прогрессивная и умная. Я видела версии, где выходили молодые и невинные девочки и играли так же. Но это не это, это не про то. Адриана должна быть живой от начала до конца, опытной, знающей. Здесь очень важна актёрская игра, потому что петь-то там особо нечего.

Вы репетируете дома, когда поете с Юсифом?

Мы договариваемся, конечно, особенно если это полуконцертное исполнение, как было в Берлине. Какие-то сцены мы репетируем. "Ты меня заметил, не заметил” и так далее.

Да, как Юсиф с помадой вам помог!

Да, он говорит: "Не красься ты уже этой помадой". А я забываю и выхожу. В общем, мы помогаем друг другу. Юсиф — замечательный партнёр, с ним очень приятно. Мы часто вместе поем, это очень удобно, и голоса наши сочетаются. Вокальная техника тоже приблизительно похожа. На сцене мы партнеры. Не муж и жена, а партнеры. Но страсти настоящие.

В чем сложность исполнения оперы в концертном исполнении?

“Адриана Лекуврер” — как раз одна из немногих опер, которая хорошо смотрится и слушается в концертном исполнении. Конечно, нам не хватает декораций и балета, которые там должны быть, но, по крайней мере, здесь что-то можно сделать, чтобы рассказать о том, что происходит в действии. Иногда бывают такие оперы, где ничего делать не нужно, просто стоять и хорошо петь, и этого уже достаточно, чтобы произвести хорошее впечатление.

Вам ближе современная режиссура или все-таки классическая, как, например, в Арена ди Верона с конями?

Если честно, я немножко устала от современной режиссуры, потому действительно хороших спектаклей ставится все меньше и меньше, почему-то они себя изживают. И все стало упираться в серые декорации, одинаковые черные костюмы для мужчин, как из офиса, и красное платье у женщины. Надоело, надоело, просто вот здесь уже сидит. В тех операх, которые мы поем в последнее время, - драматические - в них режиссура вообще не нужна. Там нужно создать surrounding, то, что окружает певца, чтобы он вышел и как следует спел.

"Трубадур", конечно, красивый был на Арене, но я помню, что я там просто умирала, еле допевала до конца. Там невозможно трудно петь. И невозможно жарко. Такое ощущение, что ты крутишь фуэте в сауне. Дышать невозможно, ходить невозможно, одежда прилипает к телу, пот течет... Жуть! Плюс и акустика плохая. Помню, когда я бывала там как зритель, то я ничего не слышала, хотя знала, что голоса у певцов большие. Но это был интересный опыт. Я первый раз там пела. Хотела бы там еще спеть "Аиду" в легендарной постановке 1913-го года, она классная. Как-нибудь заеду еще на Арену.

Там еще "Травиата" Дзеффирелли новая...

"Травиату" я уже не пою, к сожалению, уже не по возрасту мне. Пускай молодые девчонки ее поют. Виолетта должна быть... сейчас пошла такая тенденция — показывать ее хабальство жестами и по-всякому. Но нет, мне кажется, она хрупкая, кроткая, 23-летняя девочка, умирающая от чахотки. Но на Арене можно, там далеко (смеется). Но петь все равно надо. В Ла Скала, например, такая сцена и оркестр, что там просто так не пройдёт, звуком нужно “наливать”.

Фотографии: Metropolitan Opera, Salzburger Festspiele

Фотографии во время интервью: Adil Sunil, https://www.instagram.com/production.mars/